Читать интересную книгу Закованные в броню - Элена Томсетт

– Кто она такая? – удивленно спросил князь Острожский после того, как Эвелина ушла в сопровождении подоспевшего комтура из Гневно.

Барон Карл фон Ротенбург ехидно осклабился.

– По официальной версии, племянница комтура Валленрода, – немедленно, с готовностью отвечал он.

– Есть еще неофициальная версия? – поинтересовался поляк, снова присаживаясь рядом с бароном на траву.

– Разумеется, – отвечал Карл, налегая на вишню. – По неофициальной версии, она его любовница.

Князь задумчиво приподнял бровь.

– Ты хочешь составить конкуренцию нашему комтуру? – не сдавался барон. – Сразу скажу, не советую. Уже пробовали. До тебя. Безрезультатно. То ли он действительно ее любовник, причем, крепко ее поколачивает, то ли она просто холодная, манерная, красивая кукла, не более, и наш общий друг комтур Валленрод подыскивает ей богатого жениха. Кстати, через полчаса ужин в Большой трапезной по случаю турнира и твоего приезда. То есть наоборот, твоего приезда и турнира. Тебе, конечно, это не впервой, князь, говорили, что сам магистр принимал тебя лично в Высокой зале со всеми комтурами и послом герцога Бургундского.

Польский рыцарь промолчал, ограничившись легким кивком головы и сосредоточив все свое внимание на содержимом его боевого шлема.

– Черт, надеюсь, мы не должны тащиться на ужин во всей этой боевой сбруе? – внезапно забеспокоился барон фон Ротенбург. – Я, черт возьми, устал носить на себе весь этот хлам!

– Ты монах, Карл? – подал голос князь Острожский.

– Почти. Еще немного осталось до монаха. А что, не похож?

– Да ты ругаешься хуже, чем Свидригайло.

– А, черт, мне не до церемоний! Кроме того, я не знаю, кто такой Свидригайло. Если ужин в доспехах, по этой чертовой рыцарской моде, чтобы продемонстрировать нашу военную доблесть, то я должен подняться в замок и переодеться, потому что мой нагрудник абсолютно разбит, просто в ужасном состоянии, и мой дражайший дядюшка со своей кислой монашеско-рыцарской физиономией не преминет указать мне на это. Пойдем со мной, князь! Ты тоже сможешь переодеться, ты ведь должен выглядеть на ужине как настоящий представитель своего грозного короля. Кем он там тебе приходится? Черт возьми, память совсем никуда от этих вечных зубрежек молитв. Кузен, брат?

– Дядя, – подсказал поляк.

– О господи! – с притворным отчаяньем вскричал барон. – Так у тебя тоже дядя! Пойдем, несчастный, я научу тебя, как жить с такой бедой. Надо же, дядя! И у каждого свой. Не удивляюсь, почему эта красотка Эвелина Валленрод всегда такая грустная. У нее ведь тоже дядя, хоть не великий комтур и не польский король, не чета нашим, но – дядя!

Барон Карл фон Ротенбург приходился племянником великому комтуру Куно фон Лихтенштейну. В противоположность суровому, аскетическому комтуру, барон Карл был молод, легкомыслен, происходил их хорошего германского рода и любил все то, что нравится в его возрасте всем его ровесникам – вино, турниры, карты, женщин и войну. Для него не было никакой разницы, с кем воевать. Война представлялась ему большим рыцарским турниром, с той разницей, что он продолжался немного дольше по времени. В его голове царила полнейшая неразбериха. До недавнего времени он ненавидел поляков и всерьез готовился к крестовому походу на Польшу, но только до тех пор, пока в замке не появился польский посол, князь Острожский, который выглядел вовсе не грубым варваром в волчьей шкуре, а настоящим европейским принцем. Как оказалось, сам правитель Самбийский, ныне маршал Ордена герцог Ульрих фон Юнгинген, не жаловавший поляков, предпочитал его общество обществу рыцарской братии. Более того, вскоре выяснилось, что этот странный польский князь мог с легкостью говорить на латыни с дядей Карла, великим комтуром Куно фон Лихтенштейном; на немецком языке с Карлом и герцогом Ульрихом фон Юнгингеном; на французском – с рыцарями-гостями Ордена из Франции; и даже на итальянском – с богатыми итальянскими рыцарями из солнечной Флоренции и Венеции, прибывшими под стены Мальборга для крестового похода против язычников и предпочитавшими держаться особняком от остальных. Польский князь оказался не только полиглотом, но и изрядным фехтовальщиком. После того, как он хладнокровно победил в поединках нескольких задир из младших рыцарей, остальные предпочли внять строгому предупреждению великого магистра и больше не провоцировать польского посла. Он жил вместе с другими рыцарями хорошего происхождения в казармах на территории Среднего замка и выбрал это место проживания для себя сам, хотя почти каждый день, будучи посланником польского короля ко двору Ордена, обедал в компании магистра и великих комтуров в Высоком замке. С его помощью Карл обзавелся прекрасной, миланской работы, броней, которой цены не было, и которую поляк предложил ему небрежно, как товарищу по казарме. Благодаря его обществу, за столом в Большой трапезной Карл уже не чувствовал себя так невыносимо скучно – у польского посла был неплохо подвешен язык, и сам великий магистр, к удивлению рыцарской братии симпатизировавший князю Острожскому, пользовался любым поводом для того, чтобы пригласить его разделить трапезу в мрачном зале Высокого замка.

Сам Карл предпочитал дружескую раскованную атмосферу общей трапезной. Благодаря его мальчишескому обаянию и легкому характеру у него было много друзей. Француз Генрих де Фалавье, немец Дитрих фон Дитгейм и молодой госпитальер брат Зигфрид были его любимыми сотрапезниками за большим столом. Все они были молоды, честолюбивы и жизнерадостны. Генрих де Фалавье был прирожденным военным. Он мог часами с упоением пересказывать детали знаменитых сражений всех времен и народов. Библиотека в покоях гостей Среднего замка и поле ристалища были любимыми местами его времяпровождения. Как и Карл, он обожал турниры и поклонялся физической силе, будучи весьма субтильным по части своего телосложения. В противоположность им, Дитрих фон Дитгейм был настоящим богатырем. Будучи вынужден служить Тевтонскому Ордену как младший сын в своем многочисленном семействе, Дитрих четко понимал, что его судьба и карьера находятся в его собственных руках, и использовал малейшую возможность для того, чтобы улучшить свою долю и урвать кусок пожирнее. Однако в глубине души он был сентиментален и отзывчив. Женская красота и слабость повергали его в замешательство. Необыкновенно сильный от природы, он относился к своей физической силе несколько пренебрежительно, воспринимая ее как нечто само собой разумеющееся для мужчины, и не был сторонником длительных упражнений на ристалище. Ежедневные тренировки рыцарей в утренние часы он принимал как должное, но вне этого времени никакая в мире сила не могла заставить его взяться за оружие.

Брат Зигфрид был самым старшим из друзей Карла. По своему духу, по целеустремленности и честолюбию, он был истинный сын Ордена, к которому принадлежал. Брат Зигфрид был рыцарь-монах в высшем и лучшем смысле этого слова, готовый отдать свою жизнь для блага Ордена в любую минуту и ставивший его интересы превыше всего. Насмешливый Карл фон Ротенбург даже прозвал его в шутку «псом господним», и это прозвище, как ничто другое, отличало самую сущность его натуры.

Карл Ротенбург казался самым легкомысленным из друзей. Он жил одним днем и признавал высшим авторитетом только свои собственные желания. В отличие от остальных, он был влюбчив и переменчив, как девушка. Присутствие в общей трапезной женщин волновало его кровь и вдохновляло на странные сумасбродства. Англичанка леди Рейвон и племянница гневского комтура Эвелина Валленрод наиболее полно отвечали его идеалам женской красоты, строгой, неприступной, холодной, требующей поклонения. Только этих двух женщин из многочисленной армии знатных дам и простолюдинок, связанных узами дружбы, подчинения и обслуживания нужд рыцарей Ордена, никто в замке Мальборг не мог назвать доступными.

В тот вечер в Большой трапезной на ужине, который давался в честь польского посланника, которому предстояло пробыть некоторое время при дворе магистра в Мальборге из соображений государственного порядка, Карл Ротенбург увидел за столом в числе немногих официально приглашенных дам обеих своих муз, леди Рейвон и фройлян Эвелину Валленрод.

По официальному представлению, сделанному магистром, посланник польского короля, князь Острожский, оказался знатен, как принц: он принадлежал к литовскому княжескому роду Гедеминовичей, и приходился родным племянником королю Владиславу Ягелло и его сестре, мазовецкой княгине Александре Плоцкой, которая весьма благоволила к Ордену.

Карл также с удовлетворением заметил, что глаза польского посла, пробежав по лицам присутствующих, тут же безошибочно выхватили из них лицо прекрасной Эвелины Валленрод. Эвелина Валленрод, племянница гневского комтура, высокого, довольно красивого мужчины средних лет с хищным профилем и улыбкой гиены, по мнению Карла, была просто сказочная красавица. Среднего роста, стройная, но не худая, удивительно грациозная, со странным отрешенным взглядом светлых серо-голубых глаз, почти всегда скрытых темными, длинными стрельчатыми ресницами, она, едва лишь появившись в замке с дядей несколько лет назад, произвела грандиозное впечатление на рыцарей. Ее бледное лицо с идеальными чертами мадонны, обрамленное роскошными бело-золотистыми волосами, было столь совершенно, столь прекрасно и изысканно, что иногда повергало в трепет тех, кто отличался избытком воображения или жаловался на нервы. Сам магистр Конрад фон Юнгинген, увидев ее впервые, был поражен ее холодной красотой Богородицы и, нарушив приличную рыцарю-монаху сдержанность и благопристойность, с чувством сказал, что эта девушка достойна стать символом Ордена, как известно, носившего имя Пресвятой Богородицы на своем щите. После этого замечания магистра Эвелина Валленрод стала неизменной королевой рыцарских турниров Мальборга. В нее влюблялись и ей поклонялись практически все, от мала до велика, от великих комтуров и приезжих богатых европейских рыцарей до мальчишек-оруженосцев. Она не отличала никого. Она была холодна и совершенна, абсолютно недостижима, и за это ее любили и боготворили еще больше. Она могла просить кого угодно и о чем угодно, и все в замке в пределах этикета с готовностью стремились выполнить ее любое желание. Единственным человеком, повелевавшим ею, был ее дядя, гневский комтур Валленрод.